Настоящее исследование посвящено проблеме соотношения судебного прецедента и аналогии права. Автор, изучая природу судебного правотворчества, отмечает, что правотворческая деятельность присуща любому органу государства, если конституция прямо ему не запрещает создавать новые нормы. В статье приводится критика подхода к пониманию аналогии права как способу применения права. Автор замечает, что невозможно применять абстрактные принципы напрямую, суд, подобно законодателю, должен сначала сформулировать на основе них конкретное положение (норму права), а затем применять уже его. Отсюда делается вывод, что аналогия права — это форма судебного прецедента. Нормативное закрепление возможности российских судов творить право требует ответа на вопрос о характеристике судебной нормы и ее месте в системе источников современного российского права. Автор приходит к выводу, что судебная норма казуальная, специальная и ретроактивная, а занимать она может любое место, за исключением положений Конституции РФ, которые могут изменяться исключительно посредством прямого волеизъявления народа (гл. 1, 2, 9). В статье также предлагается дополнить институт аналогии права нормами об обязательном запросе суда, рассматривающего дело, в Президиум Верховного Суда РФ о создании судебной нормы.

В статье на основе анализа в регулировании исторически ценного градоформирующего объекта сформулированы предложения по дальнейшему совершенствованию нормативного регулирования. Авторами сделаны выводы о том, что градоформирующие объекты есть явление перманентного свойства, в связи с чем предложено дифференцировать ординарные градоформирующие объекты и исторически ценные. Такой подход основан на том, что градоформирование есть процесс, протекающий в современных рыночных условиях, и свойства исторической ценности таким объектам начинают придаваться на основе не диахронного, а синхронного их восприятия в системном соотношении природного и созданного человеком окружения.

С увеличением числа международно-правовых обязательств и отсутствием централизованного институционального правоприменения меры экономического давления приобрели все более широкое распространение в качестве инструмента обеспечения соблюдения норм международного права. Целью настоящей работы является исследование понятия «санкции / односторонние ограничительные меры» в рамках политикоправового и экономического анализа. Ввиду отсутствия единого понимания природы односторонних ограничительных мер проанализированы и выделены основные признаки санкций, на основе которых сформулировано авторское определение, являющееся универсальным для большинства современных юрисдикций. Под санкциями понимаются экстерриториальные меры и/или ограничения в экономическом секторе, используемые государством-инициатором (или группой таких государств) в одностороннем порядке для целей политического принуждения государства-объекта. В работе аргументирована необходимость четкого разделения многосторонних и односторонних санкций, последние из которых не обладают достаточной степенью легальности с точки зрения международного права. Предложено решение проблемы отсутствия установленного стандарта оценки эффективности экономических санкций путем четкого указания критериев и их фиксации в международной практике и нормативных документах. Сделан вывод о том, что использование термина «ограничительные экономические меры» вместо термина «санкции» является юридически более корректным. Отмечается необходимость унификации международно-правовых норм, регламентирующих порядок, возможность и последствия применения односторонних санкций.

Целью настоящей статьи является проведение сравнительного анализа устоявшихся в российской и иностранной доктрине подходов к определению термина «санкции» (в контексте «международные экономические санкции»). Автор рассматривает содержание термина «санкции» в том числе через их типологию, а также предлагает свою типологию международных экономических санкций, основанную на современном санкционном регулировании. Актуальность темы исследования обусловлена необходимостью формирования единых доктринальных подходов к определению международных экономических санкций. При этом правильное применение рассматриваемой категории имеет большое научное и практическое значение. Длительное время в доктрине главенствовал подход, что под санкциями стоит понимать исключительно санкции Совета Безопасности ООН. Данный подход до сих пор видится корректным с позиции понятийно-категориального аппарата международного права, но при этом является устаревшим, не отражающим современные международно-экономические санкции. Автор в ходе исследования приходит к выводу, что через призму современной практики применения односторонних санкций в научных исследованиях термин «санкции» используется синонимично с термином «односторонние меры принуждения». В рамках статьи высказывается гипотеза о возможности отхода от строго-формального подхода определения международных санкций исключительно как коллективных мер принуждения. Особый интерес представляет типология санкций, предложенная в рамках статьи, как отражающих современные санкционные реалии.

Статья направлена на сопоставление юридического регулирования прекращения участия государства в Совете Европы и Конвенции о защите прав человека и основных свобод и фактического применения соответствующих механизмов к прекращению участия России в Совете Европы в 2022 г. Анализ показывает, что предусмотренные процедуры не были соблюдены, в результате действия и решения европейской стороны в этом процессе оказались дефектными, а принятое в Российской Федерации нормативное регулирование — не вполне последовательным. В отсутствие диалога между сторонами констатируется возникновение двух практически не соприкасающихся правовых реальностей. Органы Совета Европы и государственные органы Российской Федерации, очевидно, не испытывают особых негативных последствий от этой ситуации, однако бремя таких последствий ложится на заявителей — прежде всего, граждан Российской Федерации. Сделано предположение о сохранении чрезвычайно ограниченных возможностей взаимодействия европейской и российской правовых систем в целях обеспечения защиты прав граждан.

Институты ОРВ и ОФВ содержат делиберативные процедуры в виде публичных консультаций. Делиберативные процедуры служат основанием легитимности норм права, а легитимность предопределяет эффективность норм. Необходимо совершенствование процесса публичных консультаций, преодоление имеющихся проблем. Институты являются вариантами прогнозирования и моделирования в праве. Совершенствование составления сводных отчетов и заключений в рамках ОРВ и ОФВ будет способствовать повышению качества институтов. Рассмотрена важность категорий «цель» и «целеполагание» в нормотворчестве в контексте сводных отчетов. Автором сформулировано собственное определение ОРВ.

Настоящая статья ставит своей целью проверить гипотезу автора о том, что право на благоприятную окружающую среду по своей юридической природе ближе к принципу, нежели к норме права. Рассмотрена теоретическая база разграничения принципа и нормы правы, особенное внимание уделено изучению теории американского юриста и философа Рональда Дворкина. Опираясь на концепцию Дворкина, автор методом аналогии приводит аргументы в поддержку своей гипотезы. Подтверждение выдвинутой идеи обнаружено также в решениях международных судов. В ходе написания статьи проведен серьезный анализ нормативно-правовой базы, доктринальных источников и судебной практики.

В статье обосновывается несостоятельность сформировавшейся в российской судебной практике позиции о недопустимости возмещения физических и нравственных страданий, причиненных гражданам в результате правонарушений, совершённых в период действия гражданских кодексов Российской Советской Федеративной Социалистической Республики 1922 и 1964 гг. Для этого автор обращается к дискуссии советских юристов о допустимости взыскания морального вреда и оценивает высказанные аргументы сторон на предмет соответствия позитивному праву. В результате делается вывод, что недопустимость материальной компенсации неимущественного вреда в то время обуславливалась доводами исключительно идеологического характера и что в советском гражданском законодательстве не имелось формальных препятствий для предъявления и удовлетворения подобных исков, которые могли бы основываться на норме о генеральном деликте.

В статье освещаются моменты, имеющие существенное значение для определения понятия предприятия как объекта гражданских прав: особенности состава предприятия, фактор объединения различных его элементов, а также ключевые особенности совершения и исполнения сделок, по поводу предприятия. Используя сравнительно-правовой анализ, автор подвергает критике содержащуюся в ГК трактовку предприятия в качестве недвижимой вещи.

История традиционных обществ постоянно привлекает внимание исследовательского сообщества. Интерес как отечественных, так и зарубежных ученых наблюдается как в раннее историческое время, так и на современном этапе. Среди вопросов, вызывающих большой интерес исследователей, — вопросы особенностей правового статуса женщин в традиционном обществе народов Кавказа XVII–XIX вв. Автором обосновывается актуальность и значимость темы исследования. Цель статьи — выявить особенности правового статуса женщин в традиционном обществе народов Кавказа XVII–XIX вв. В статье используются общенаучные и специфические методы исторического и историографического исследования, включающие методы объективности и сравнительного анализа. В статье анализируются специфические черты правовой уязвимости женщин народов Кавказа, в этом плане интересным кажется статус положения женщины по адату и шариату. В статье дается краткое обоснование роли и значимости развития обычного права, так как на Кавказе сложилась двойная система обычного права (адат) и шариата. Анализ научной литературы позволил заключить, что отсутствие государственной системы и государственного права способствовало длительному сохранению адата на Кавказе. Постулируется о том, что выделяют три вида обычного права: обычное право до реформации (с XV по XIX вв.), реформированное обычное право (со второй половины XIX до начала XX вв.) и обычное право советского и постсоветского периода (с 1920 по 1990-е гг.). Исследуются также особенности имущественных и наследственных прав, а также становление феминизма как общественного движения за права женщин в традиционном обществе народов Кавказа XVII–XIX вв. Авторы приходят к выводу, что не обходимо дальнейшее совершенствование институциональных механизмов для обеспечения соблюдения законов шариата и адата.

Статья посвящена медиации как консенсуальному способу разрешения споров в рамках Гаагской конвенции о гражданско-правовых аспектах международного похищении детей 1980 г. Авторы обосновывают преимущества, которые дает медиация для обеспечения наилучших интересов ребенка. В частности, применение медиативных процедур может обеспечить более быстрое возвращение ребенка в место постоянного проживания по сравнению с судебной процедурой, а также позитивно повлиять на эмоциональное состояние ребенка. Хотя сама конвенция не упоминает возможность использования медиации, Гаагская конференция по международному частному праву восполнила этот пробел путем публикации руководства в области медиации применительно к трансграничному перемещению или удержанию детей. Помимо анализа руководства авторы приводят примеры решений по трансграничным спорам, в которых отражены попытки использования медиации в случаях международного похищения детей по инициативе центрального органа или суда, а также непосредственно родителей ребенка. К сожалению, такие попытки в большинстве случаев оказываются безуспешными, что свидетельствует о необходимости усиления работы в области внедрения медиации в данной категории дел.

Настоящее исследование направлено на рассмотрение актуальных международно-правовых проблем обеспечения международной безопасности в условиях современности экологического и ядерного права. В рамках настоящей статьи особый акцент делается на том, что в современных условиях международных отношений авторитет международного права в последние годы был значительно подорван, ввиду чего требуется вновь утвердить веру в незыблемость и необходимость существования международно-правовой системы как гаранта дальнейшего существования человечества в условиях стабильного и нерушимого международного мира и безопасности. Автор обращает внимание на то, что одним из возможных способов поднятия ценности общего международного права может стать модернизация международного правосознания, которое должно быть наполнено качественно новым содержанием, обусловленным необходимостью решения проблем, связанных с возрастанием новых угроз и вызовов существованию человечества.